3 вар. А.Ю. Бисеров 2015. Текст по Ю. Нагибину

(1)0днажды, находясь в творческой командировке в Италии, я познакомился на одном из многочисленных приёмов с итальянцем-миллионером. (2)Первые часы общения с ним никак не изменили традиционный образ буржуазного миллионера, сформировавшийся ещё в школьные годы: напыщенный, холодный взгляд, дорогая обувь и чёрный смокинг, весомые, как пачки долларов, слова, которые произносились с некоторыми паузами. (3)В конце вечера нас совершенно неожиданно пригласили посетить его дом. (4)А дома за кофе он подсел ко мне и спросил по-немецки с грустно-доверительной интонацией:

— (5)Вы любите поэзию?

— (б)Очень!

— (7)Вы правду говорите?

— (8)Конечно, — меня удивило, что он придаёт этому значение. — (9)Я люблю поэзию больше прозы.

— (10)А знаете, — сказал он застенчиво, — я пишу стихи.

— (11)И печатаетесь?

— (12)3ачем?.. (13)Но для друзей я издал небольшой сборник. (14)Всего сто эк-
земпляров, впрочем, и это куда больше, чем нужно. (15)Разве бывает у человека сто друзей? (16)Даже если причислить к друзьям всех бедных родственников.

(17)Он вышел из комнаты и вернулся с папкой в руках. (18)Стихи не были сброшюрованы: отпечатанные на отдельных листах изумительной, плотной и нежной, как сафьян, будто дышащей бумаги не типографскими литерами, а рисованными буквами, они были вложены в строго оформленную папку. (19)Меня трудно удивить полиграфическими чудесами, я видел старинные издания Библии, молитвенники королей, монографию о Босхе семнадцатого века в переплёте из свиной кожи, с золотыми застёжками, и всё же я был потрясён. (20)Расточительная щедрость издания обуздана безукоризненным вкусом.

(21)Он писал маленькие стихотворения — четверостишия и восьмистишия, каждое напечатано на отдельном листе.

— (22)Великолепно! — восхитился я от души.

— (23)Подарить вам?

— (24)Спасибо. (25)Жаль, я не читаю по-итальянски.

— (26) Хотите послушать коротенькое стихотворение по-немецки? (27)Оно сложилось, пока мы ужинали.

(28)Как разительно меняет человека прикосновенность к проклятому и благословенному делу литературы! (29)Куда девался пресыщенный, равнодушный хозяин жизни? (30)Из-за очков струился мягкий, молящий свет коричневых беспомощных глаз. (31)А что ему до меня — случайного человека, которого он больше не увидит, к тому же глухого к итальянскому звучанию стихов? (32)Но мы принадлежим к одному братству боли, и сейчас я был важнее для него всех друзей и всех бедных родственников.

(33)Он прочел коротенькое стихотворение, набросанное на бумажной салфетке:

Слова, слова, Всего-то

лишь слова... Но — высшая вам честь!

Всё тлен и суета,

Вы — есть.

— (34)И это стихи?

— (35)Переводить я не умею, стихи получились сами собой.

— (Зб)Да-да, смысл есть... (37)Очень неожиданный для владельца фабрики.

— (38)Как она мне надоела! (39)Вот единственное, для чего стоит жить.

(40)0н что-то размашисто написал на титульном листе своего сборника и подвинул папку ко мне.

—   (41)Я несчастен, видит Бог...

(42)Беспомощный взгляд коричневых глаз за очками приметно потвердел:

—   (43)Но без фабрики я был бы ещё несчастнее!

(По Ю. Нагибину*)

*Юрий Маркович Нагибин (1920—1994) — русский писатель, журналист, сценарист.